В предыдущем посте мы рассказывали о том, какие идеи и проекты реконструкции предлагались архитекторами для новой социалистической столицы – Москвы. Сегодня обратимся к завершающему этапу дискуссий о будущем города – посмотрим на предложения советских и зарубежных архитекторов для Конкурса на идею генерального плана Москвы.
Франко-швейцарский архитектор Ле Корбюзье считал, что радиально-кольцевая структура – ненужный средневековый рудимент и не сможет вместить новые смыслы растущего города. «Нет возможности мечтать о сочетании города прошлого с настоящим или с будущим; а в СССР больше, чем где-либо», – писал зодчий. В своем радикальном проекте он предлагал Москве «все переделать, предварительно разрушив»: поменять радиально-кольцевую планировку на прямоугольную, снести большинство зданий (за исключением Кремля и Китай-города) и сократить территорию города, четко разделив ее по функциям. На севере находился новый административный центр, затем, чуть южнее – жилые районы, исторический центр, а на самой южной периферии – промышленность.
В.Н. Семенов, который тогда руководил работами по планировке и застройке Москвы, высказывался о проекте предельно категорично: «Проект Корбюзье, который сносит всю Москву, неприемлем. Для реконструкции нужны решительные меры. Нужна хирургия. Но когда нужен хирург, не приглашают палача».
Главный архитектор Франкфурта-на-Майне Эрнст Май, как и Корбюзье, пришел к выводу, что в нынешнем виде столица не готова стать витриной советского государства. Но Май был сторонником дезурбанизации и, напротив, предлагал оставить Москву с радиально-кольцевой планировкой, при этом максимально её разгрузив. Если Москва не способна «переварить» активный прирост числа жителей, то часть жилых функций нужно вынести за город. Архитектор предлагал организовать вокруг Москвы (в радиусе от 10 до 35 км) систему так называемых драбантов, городов-спутников. Эти небольшие городки застраивались малоэтажными зданиями с приусадебными участками, а между ними располагались сельскохозяйственные зоны. Старая Москва при этом превращалась в административно-деловой центр.
Еще один проект, который критиковал сложившуюся радиально-кольцевую планировку, – так называемая «парабола Ладовского». Архитектор считал, что в радиально–кольцевом городе кольца вынуждены разрастаться, и это неминуемо приведет к коллапсу. Ладовский предлагал «разомкнуть» одну из существующих окружностей и дать Москве возможность динамического развития в заданном направлении – другими словами, развивать осевое территориальное планирование*. Основной осью становилось северо-западное направление по улице Горького и Ленинградскому шоссе. Вдоль нее располагалось жилье, производство и сельское хозяйство, которые расширялись в сторону Ленинграда и в будущем должны были слиться с северной столицей.
Этот проект, как и все вышеперечисленные, не был принят всерьез. В. Семенов так отзывался о проекте Ладовского: «У него столица, как таковая, отпала. Ее мозг уничтожен, остается очень крупный рабочий центр». Но, несмотря на то, что предложения архитектора не были оценены современниками, в 60–х годах его идеи вновь появились на слуху. Известный градостроитель Константинос Доксиадис заложил в основу своего «динаполиса» (динамического города) идеи осевого планирования Николая Ладовского. Эту же идею «разрыва» радиально-кольцевой планировки (на юго-западе Москвы) можно встретить в генплане Москвы 1971 года.
Сейчас ретроспективно можно сказать, что и парабола Ладовского, и все остальные конкурсные варианты во многом опередили свое время и нашли отражение уже в более поздних московских генпланах 1971-2009 годов. В генплане 1935 года, о котором речь пойдет в следующем посте, прямой реализации не нашла ни одна из концепций.
