О фотографах из Узбекистана мы знаем мало. Кто-то, возможно, вспомнит отдельные имена или протестные акции по поводу суда над Умидой Ахмедовой в 2009. На этом, пожалуй, все. У большинства из нас к тому же – в духе «имперского» ощущения превосходства над окраинами - бывшие советские южные республики сливаются в одну невнятную картинку: «все на одно лицо». И все это осложнено нынешней проблематикой экономического отставания Азии и миграции, легальной и нет, в европейские части России.
Каюсь: изначально так было и со мной. С той только разницей, что фоном ко всему вышеописанному у меня шли еще и детские воспоминания о Баку, откуда родом моя мама. Но заинтересовавшись узбекистанским «фотографическим десантом» в Москве, я пересмотрела множество авторов из этой страны, сравнив их с фотографами из Азербайджана, Киргизии, Таджикистана, а также более далеких от нас Китая и Индии.
Вглядываясь в эти снимки, я поняла – в Узбекистане явно существует собственная школа фотографии, и ее черты мне очень нравятся. Среди них - сплав четкого и прямого взгляда документалиста, старающегося не манипулировать реальностью, с мягкими, тактичными линиями «романтизированного» видения корней и традиций, детальной проработки бытовых тем - с широтой обобщающего восприятия, чувственного внимания к цвету - со строгостью социальной критики, сосредоточенной погруженности в местный контекст - со стремлением раскрыть его красоту другим народам. Большинство авторов этой страны смотрят на мир на равных, без взгляда сверху или снизу; по сути, здесь есть чему поучиться фотографии российской.
Узбекская фотография вообще как-то удивительно гармонично примиряет противоречия. И что особенно интересно, многие из этих особенностей имеют отношение не только к современным медиа – они уводят нас в глубь веков, к существовавшим в Бухаре и Самарканде школам миниатюры и живописи.
Вообще, это открытие – насколько богаты визуальные и культурные традиции в Узбекистане и насколько мало мы, в России, интересуемся своими бывшими соседями по стране, при этом до сих пор претендуя на статус лидера региона, было для меня крайне неприятным. Смесь спеси, раздражения и невежества вряд ли может быть оправдана хотя бы чем-то, особенно у тех, кто считает себя «интеллектуальной элитой». В этом тексте я постараюсь отчасти восполнить этот пробел, рассказав о четырех узбекских фотографах; в дальнейшем хотелось бы сделать ряд материалов о среднеазиатской и закавказской фотографии.
Худайберген Девонов (Диванов)
18 винтажей, которые показали в Галерее классической фотографии – отпечатки из коллекции Константина Бенедиктова, достаточно значительная часть того, что осталось от творческого наследия Девонова: его архив был практически уничтожен после ареста фотографа в 1937. Сведения о самом авторе, прожившем крайне яркую и интересную жизнь, весьма скудны.
Первый фотограф и кинооператор Узбекистана (Туркестана) родился в 1879, получил отличное образование в Хиве, знал арабский, читал Навои, Хайама, Джами, Хорезми, писал стихи, играл на всех народных инструментах и разводил розы, а также «был полон достоинства, обходителен, экзотично красив». В этом он был похож на хивинского хана Сейида Мухаммада Рахима II, при дворе которого служил дворцовым секретарем отец фотографа. Сам хан был не без творческой жилки: он писал музыку и стихи под псевдонимом Фируз, организовал в Хорезме книгопечатание и перевод на узбекский многих известных литературных и научных трактатов, а также интересовался техническими новинками и достижениями эпохи. Как пишут современные исследователи, традиция подобного просвещенного покровительства вообще была достаточно распространена в среднеазиатских государствах.
Фотографии, а также киноделу Девонов учился сначала у немецкого фотографа-энтузиаста Вильгельма Пеннера, жившего в поселке беглецов-меннонитов около Хивы, получившего у окружающих прозвище «Панор-бува» («Дедушка-фонарь») и подарившего мальчику его первый фотоаппарат, а затем в Петербурге, куда Худайберген приехал в составе Хивинской дипломатической миссии и остался для стажировки. Из России Девонов привез фото- и кинопринадлежности, включая кинокамеру, на которую и снял свою первую документальную зарисовку «о выезде на фаэтоне в 1910 г. хивинского хана Асфандияра» и несколько дореволюционных кинолент о Туркестане.
Фотография Девонова – это документальная, исследовательская, этнографическая и репортажная черно-белая съемка. У этих кадров есть одно изумляющее свойство: ранние снимки Девонова несут в себе черты всей «узбекской школы» фотографии: своеобразное сочетание представляющихся противоположными «парных» качеств.
Сначала снимки Девонова кажутся простыми и даже чересчур прямолинейными. Однако первый же внимательный взгляд выявляет удивительный сплав стремления к точной, без прикрас регистрации окружающей действительности и тонкого, поэтизирующего, «художественного» отношения к изображаемым лицам и событиям. Кропотливое же подмечание деталей соседствует здесь с эпическим размахом крупных планов: из простых ярмарочных сцен или уборки хлопка Девонов делает исторические полотна большой мощи. Среди сюжетов – празднование Навруза и прихода весны, строительство медресе (одна из инициатив хана Сейида), охота с ловчими птицами, расчистка арыков. На ряде винтажных фотографий есть арабские надписи – они были сделаны на стеклянных негативах самим автором.
В советское время Девонов работал в духе «газетного» репортажа. Он пропагандировал фото- и кинодело, работал корреспондентом Центральной студии документальных фильмов (снимал сюжеты для «Союзкиножурнала») и какое-то время был министром финансов Хорезмской народной советской республики.
В 1937 Девонов был арестован как участник движения младохивинцев и погиб в лагере политзаключенных в Янгиюле. Архив его практически утерян, малая часть хранится в ЦГАКФФД в Красногорске, а также в собраниях наследников: небольшое количество винтажей, отпечатки, сделанные учениками и внуком, несколько сотен стеклянных пластин, личные документы.
Галерея работ Худайбергена Девонова и биографическая справка:
Подробнее о его первых шагах, а также о марках фото- и кинооборудования: http://www.sanat.orexca.com/rus/archive/4-09/boris_golender.shtml
Несколько кадров с нынешней выставки в Москве:http://vk.com/topic-26204896_26606172
Анзор Бухарский
Уроженец Ташкента и выпускник училища искусств в Бухаре, Анзор Салиджанов снимает в основном то, что видит вокруг. Это городская жизнь, но чаще узбекские кишлаки и цыганские деревни.
В его работах привлекает парадоксальная смесь теплоты к окружающим, «тактильности» бытовых деталей, нюансированной цветопередачи и довольно жесткой социальной критики, как бы процарапывающей себе дорогу изнутри красоты изображения. Художественный, поэтический взгляд на реальность и документальная прямота, доброжелательность к окружающим и визуальное «неудобство», сближающее его снимки с работами авангарда и современного искусства – эти качества представлены здесь не в пресловутых «бинарных оппозициях», а сплавлены в единое целое.
Отдельно стоит отметить серию фотографий пожилых людей, седых стариков, одновременно полных величия и вызывающих острое чувство жалости. А самое удивительное в снимках Анзора – это ощущение света: падающие тени, невесомые, чуть загораживающие яркое солнце ткани, отражающие поверхности кусков зеркал, непрерывный спектр перехода ярких и в то же время чуть приглушенных оттенков родной земли.
Работы Анзора Бухарского всегда оказывают на меня какое-то странное, почти гипнотическое действие. С одной стороны, своей яркой социальностью они всегда подталкивают к тому, чтобы вычленить в мириаде тонких ощущений, пробуждаемых в моей душе этими фотографиями, какие-то «исследовательские», «ученые» темы, специфические для представляемой им традиции, страны, региона. Скажем, попытаться вписать их в два более широких контекста: развитие фотографии на постсоветском пространстве (есть ли общая основа у авторов в виде «социалистического» опыта или она в чем-то ином?) и «азиатскую фотографию» вообще, пользующуюся бешеной популярностью в современном западном мире.
Думаю я и о социальном контексте. О книге «Ориентализм» Эдуарда Саида и о разнице, которая существует во взгляде умного, образованного, тонкого автора, говорящего с миром на языке собственной культуры, изнутри ее традиции, и людей из бывшего «центра империи», которые эстетизируют «таинственный восток», одновременно ставя на более низкую иерархическую ступень здешних жителей.
Да, здесь можно вспомнить множество исследовательских концепций, «проанализировать тенденции», сделать искусствоведческий разбор конкретных снимков. Но, с другой стороны, каждый раз, когда я смотрю на них, я возвращаюсь – чувствами и ощущениями - в собственное детство. Во двор частного дома в поселке Баладжары, неподалеку от Баку, куда переехали родители мамы после войны. В чудесный, зачарованный сад моего деда-садовода (по профессии он был машинистом) с качелями, кроватью под пологом, ночным ветром, тонким ароматом роз, желтым соком грецкого ореха или пурпурной туты на белой маечке и поеданием гранатов тайком на крыше сарая. В наши игры всем поселком: «одиннадцать палочек», прятки, стрельбу из рогаток. В рассказы моей мамы о ее собственном детстве и о том, как ее бабушку в трудные годы приютил гостеприимный Казахстан. В недавний разговор с сыном маминой лучшей подруги, с которой они учились в одной школе: «Если бы ты переезжала из дома в дом у нас, тебе бы вся улица помогала». И, конечно же, к морю – к Каспию с его песчаными барханами, юркими ящерицами, странной воде, иногда отдающей нефтью, долгой дороге в электричке и красоте внезапно открывающейся бесконечной синевы.
Эта потрясающая смесь особенного света, солнца, радушия и тепла – земли и людей – всегда со мной. И именно ее я узнаю в снимках Анзора Бухарского, благодаря его за это от всего сердца. Но не меньше этого радостного детского чувства мне вспоминается и другая сторона той жизни, особенно заметная после сытой Москвы. Совсем нет мяса в магазинах. Обветшалые, потрескавшиеся, пыльные лозунги на улицах. На краю поселка – аулы, там живут беднее, более закрыто. Старшие шушукаются о кумовстве и коррупции в «высших эшелонах». И я – взрослая – испытываю смесь сочувствия и стыда, когда думаю об окраинах прежде большой страны, где люди живут вот так. И это тоже я ищу и вижу в снимках Анзора.
К сожалению, московская выставка, «первая персональная» в столице, была сделана не очень внятно: крохотное помещение, странная развеска, ощущение фотокружка. Парадоксально при этом, что ее устроители выложили очень хорошие фотогалереи в интернете - собственно, именно из них я и узнала о его творчестве некоторое время назад.
Несколько виртуальных галерей Анзора Бухарского:
http://pavel-kosenko.livejournal.com/400259.html
http://art.photo-element.ru/pics/expo/gipsy/index.html
http://2photo.ru/1896-fotograf_anzor_bukharskijj_bez_sljoz_ne_vzgljanesh.html
Умида Ахмедова
Выпускница ВГИКа, долгое время работавшая кинооператором, первая женщина-оператор в Узбекистане, снявшая не менее десятка фильмов, обратилась к фотографии в девяностых.
Снимки Ахмедовой обычно определяют как «простые», «трогательные», «созерцательные». При этом перед нами «прямая», «непостановочная» фотография. Для меня в этих работах, в основном посвященных сельскому Узбекистану и имеющих документальную и «этнографическую» направленность, всегда присутствует особенная деликатная отстраненность от объектов съемки, поданных несколько статично, сочетающаяся при этом с явным любованием и эмоциональной вовлеченностью в окружающую жизнь. Впрочем, временами создается ощущение, что тактичность автора несколько мешает делать ей резкие, определенные по месседжу-посланию кадры.
Пожалуй, Ахмедова – самый «акварельный» автор современной узбекской фотографии. Мягкие, чуть размытые, но при этом сочные, насыщенные краски делают эти горные пейзажи узнаваемыми авторской манерой и передают какую-то особенную нежность любви к своим корням, близости к родной земле. Последнее чувство знакомо мне по отношению к Москве, но отчасти оно и какое-то совсем иное, потому что глубоко личное и в то же время связанное с конкретной культурой. Я также люблю рассматривать ее галерею женских портретов, удивительно тонко сочетающих доброжелательность в отношении к героиням и совершенно очевидную социальную направленность.
Тем удивительнее было узнать, что в 2009 году началось судебное преследование Ахмедовой за «оскорбление узбекского народа и его традиции», «создание негативного образа Узбекистана». Она была признана виновной, но амнистирована. Поводом для разбирательств стали фотоальбом «Женщины и мужчины: от рассвета до заката» и короткометражка «Бремя девственности». За Ахмедову вступились многие в ее стране и за рубежом, проходили пикеты у посольств. Директор организации Human Rights Watch по Европе и Центральной Азии Холли Картнер сделала тогда заявление о том, что это уголовное дело показывает, «до какой степени абсурда готово дойти правительство в своих попытках подавить независимую точку зрения».
Подобные упреки часто звучат в бывших республиках СССР - фотографы-де слишком ориентированы на запад, представляют только интересные «там» темы (бедность, проблемы, отсутствие красоты). Нерв проблемы действительно существует: здесь можно подумать обо всём круге вопросов, связанных с крахом документальной природы фотографии в советском «соцреалистическом» контексте, об отсутствии привычки к рефлексии над современностью, о перестроечной «чернухе» и тоске по оптимизму. Но дело в том, что по отношению к проникнутым любовью к каждой окружающей былинке и в то же время глубоко документальным, утонченно исследовательским работам Ахмедовой эти обвинения кажутся совсем уж сюрреалистичными.
Их странность стала для меня особенно очевидной после просмотра «Бремени девственности», который Ахмедова сняла вместе с Олегом Карповым. Если бы я не знала о суде, я бы сказала: лента работает на создание положительного образа современного Узбекистана – страны, стремящейся, с одной стороны, идти в ногу со временем, разговаривать о стоящих перед обществом проблемах, а с другой – бережно сохранять свое прошлое. Безусловно, это не фильм об отказе от корней: кадры узбекской свадьбы в нем сделаны с удивительной, «погруженной», сопереживающей нежностью. Это вообще очень тонкая по нюансам работа – о соотношении современности и истории, о необходимости сохранения традиций, но очищения их от того, что делает людей несчастными и коверкает их судьбы.
Первая часть фильма строится как диалог двух женщин, матери и исследовательницы. Он рассказывает историю молодой девушки, муж которой решил после первой брачной ночи, что она не девственница и вернул в семью. Сейчас героине около тридцати – замуж второй раз она так и не вышла, не задался новый брак и у ее бывшего мужа. Тактичность тона, нюансы формулируемых чувств в какой-то момент вызывают сильные ощущения – очень хочется плакать. Однако лента лишена надлома или спекуляции на чужих эмоциях: это история о поддержке семьи, о любви матери, которая помнит свое детство без родителей и для которой ребенок оказывается важнее «общественного мнения».
Вторая часть фильма – интервью с профессионалами (социологом, священником, судмедэкспертом, врачом), а также женщинами, столкнувшимися с проблемой в собственной жизни. Речь идет не только об особенностях физиологии. Вопрос ставится шире: имеет ли право женщина на собственное тело? Внимание к собственной внешности и страх оценки, чувства в браке и мешающие им сексуальные проблемы – эти темы интересуют людей далеко за пределами Узбекистана. Мне лично этот фильм, а также фотографический цикл Ахмедовой «Женщины и мужчины» напомнил фотосерии Лорен Гринфильд «Girl culture», «Thin», «фототерапевтические» работы Джо Спенс, Рози Мартин, Аннабель Кларк и других. И стало как-то очень обидно, что в российской фотографии и документалистике работ такого уровня на эту тему практически не создается.
Интервью с Умидой Ахмедовой и ее работы:
http://cultureuz.net/photo/umidaahmedova/;
http://caucasia.at.ua/photo/umida/4;
http://albatrossdoc.livejournal.com/32789.html;
http://www.fergana.info/details.php?image_id=1220
Первая часть фильма «Бремя девственности» Умиды Ахмедовой и Олега Карпова: http://www.youtube.com/watch?v=gSb_5rD6nYs
Экспертное заключение Ирины Чмыревой о гуманистической направленности фотографии Ахмедовой:
http://www.fergananews.com/news.php?id=14041
Заключение коллектива экспертов, на основании которого Ахмедову осудили: http://news.fergananews.com/archive/2010/zakl.htm
Фильм «Умида Ахмедова» Ирины Поповой: http://www.youtube.com/watch?v=Ag2jGkkJW5o
Шавкат Болтаев
Основная тема Шавката Болтаева, благодаря которой его узнали за пределами Узбекистана, – родная Бухара, которую он снимает уже 30 лет.
Цвет как чувственный опыт – центральная тема творчества. Однако это не интерес к абстракции, не «чистая эстетика» и не просто «фактуры и поверхности». Цвет здесь передает, к примеру, ощущение «физичности», «тактильности» красок прошлого, которое существует в современности не осколками, но вписано в саму структуру нашего сегодняшнего быта. Красные зерна принадлежат конкретному плоду, но при этом навевают воспоминания о символике граната в средневековой живописи.
Болтаев также переопределяет границы того, что мы называем красивым. Любая деталь окружающей жизни, считающаяся прекрасной или нет, может стать визуальным центром его фотографии: старинные ковры с их узорами так же хороши, как и старенькие, застиранные шторы, пожилой телевизор, водруженный на самое видное место, какие-то невнятные тюки. Но здесь нет эстетизации современности или сглаживания ее проблематики: красота этой фотографии удивительным образом становится движущей силой, призывом к переменам в реальности. Так, развалины старых памятников одновременно живописны, дают ощущение «глубины веков» и вопиют о необходимости более бережного отношения к собственной истории в настоящем.
Работы Болтаева и Ахмедовой также заставляют задуматься о предшествующей узбекской фотографии визуальной традиции. Скажем, о существовавшей в средневековье и угасшей к 18 веку в Бухаре и Самарканде среднеазиатской школе миниатюры, вобравшей в себя множество различных мотивов – арабских, персидских, эллинистических, индийских. Или о самаркандской школе живописи, в том числе монументальной. И еще о каллиграфии. Вот черты среднеазиатской художественной школы, выделенные в одной из монографий: «Сильный рисунок, сочная гамма красок, спокойный ритм в расстановке фигур. Образы людей несколько статичны. Богато разработаны архитектурные фоны, а пейзаж напоминает пышноузорный ковер». Не правда ли, это же можно сказать и об узбекской фотографии?
Как и у других авторов Узбекистана, в творчестве Болтаева изумляет гармоничное сочетание того, что мы чаще привыкли противопоставлять. В его случае это одновременность привязанности к родным народу, городу, стране и какая-то изумляющая космополитичность. В его Бухаре и его Узбекистане живут люди «коренного народа», соблюдающие мусульманские обычаи и традиции, но здесь же есть место для всех остальных, разных и не похожих (серия «Евреи Бухары», знаменитые «цыганские» кадры). Взгляд Болтаева на Лондон, Париж или Венецию соединяет традицию европейской фотографии и что-то самое «нутряное» в узбекской культуре, а его же снимки из Ирана заставляют по-новой задаться вопросом о том, насколько «естественно» усвоение фотографии – западного изобретения – для стран с иными визуальными традициями.
Черно-белые работы Болтаева часто имеют более острую социальную направленность – как, например, кадры с базара, где продается скот, или снимок «Мусульманская традиция» (об обрезании мальчиков). Но они же создают и более романтическое, поэтическое ощущение от реальности, например, работы «Мусульманская свадьба» и «Бухарская невеста». А некоторые из этих кадров легкими, почти невидимыми жестами отсылают к самым неожиданным традициям, на которые вовсе не ожидаешь здесь наткнуться, например, к литовской фотографии с ее базовой темой человека, близкого к земле (особенно к снимкам Александра Мацияускаса), или к русской дореволюционной «этнографической» съемке погруженного в собственную культуру Максима Дмитриева.
Портфолио Шавката Болтаева на Фейсбуке: http://www.facebook.com/shavkatb#!/media/set/?set=a.2777990821287.2129856.1603646177&type=1
Галереи работ: http://videoart.uz/site/index.php?option=com_content&view=article&id=381:2010-04-24-08-11-18&catid=5:a&Itemid=7
http://photo-bukhara.mirtesen.ru/photos
Интервью о цикле «Евреи Бухары»: http://www.aen.ru/index.php?page=article&category=sketches&article_id=247&PHPSESSID=vcsckahe2vtruvpgh7e18ff3p1
Работы других фотографов Узбекистана (Зилолы Саидовой, Нуритдина Жураева, Леонида Кудрейко, Эрнеста Куртвелиева) можно посмотреть здесь: http://photo-element.ru/pics/expo/bukhara/
Интервью с некоторыми из них (включая Умиду Ахмедову): http://www.fergananews.com/article.php?id=6182
Автор Виктория Мусвик