Елена Кухарь, РИА Новости.
Все мы - заняты. Мы ценим наше время, нервничаем, если приходится задержаться на работе, и иногда даже 2 минуты на эскалаторе кажутся слишком долгими: промотать бы вперед, пролистнуть. А рядом с нами живут люди, которые к своему времени относятся немного иначе. Иначе они относятся и к смерти - может быть потому, что знают о ней больше, чем мы.
Лена - не просто волонтер: два года назад она вместе с единомышленниками организовала группу для работы с детьми, больными раком. Ей сейчас 32 года, она - юрист в крупной компании. Может ли она назвать себя занятым человеком? "Да, могу" - смеется. Правда уточняет, что семьи у нее нет, поэтому заниматься волонтерской работой ей "легче, чем другим".
Лена уверена, что годы, на которые пришлась ее молодость, сами по себе способствовали зарождению мысли: "Как много вокруг плохого! Что я могу исправить?". Был комсомол, говорит она, была пионерия, и "при всем негативном отношении" к этим структурам, организованной помощи было больше. "Мы выросли, стали студентами и вдруг увидели, что в мире огромное количество печального и грустного, а как помочь - совершенно неясно. Нет оформленных структур. Ничего нет. Потом как-то мне стала приходить в почту рассылка - письма с вполне конкретными просьбами. Например: «нужны восемь утюгов для отделения больницы». И вот ты шел, встречался с людьми у метро, знакомился и понимал, что это - не обман, что люди реальные, и проблемы у них вполне разрешимые, внятные - мальчику Саше очень нужны ботинки. И еще, едва ли не самое главное: ты, любитель посидеть в кафе, вдруг понимал, что сумма, которую только что потратил, может кому-то ощутимо помочь, а 5 твоих походов в кафешку - это и есть ботинки для Саши».
Потом завертелось. Лене предложили приходить в больницу, помогать; вначале волонтеров было мало, и большинство из них не особо понимали, как организовать свою работу. В общем, было тяжело. Лена говорит, что их деятельность и тогда, и сейчас возможна во многом благодаря тому, что волонтерам помогают - частные медицинские компании представляют машины скорой помощи, чтобы отвезти ребенка на вокзал при выписке, простые люди дают деньги на питание мам из бедных семей, фонд «Подари жизнь» оплачивает лечение детей в больнице.
Я спрашиваю: сколько времени уходит на волонтерскую работу? Отвечая, Лена в очередной раз подчеркивает: "У меня нет семьи - поэтому ориентироваться на меня не надо". И вот оказывается, что в среднем волонтер, не координатор группы, посвящает больнице 2-3 часа в один из выходных дней - причем раз в две недели.
Казалось бы, не так много. И новички, говорит Лена, после первого знакомства с больницей, уверенно и вдохновенно говорят, что придут снова. "Я отвечаю им на это: созвонимся ближе к выходным?" Но они не перезванивают...Чаще всего...
Конечно, новому человеку нужно многое объяснять. На пороге больницы мгновенно встают задачи, о сложности которых кто-то даже не подозревал. Оказывается, нужно уметь не бояться общаться с мамами больных детей. Оказывается, нужно уметь элементарно удерживаться от слез. Потому что это, такое близкое, хоть чужое горе - пугает.
Цифры, которые приводит Лена, таковы: 80-90 % людей не приходят в больницу более двух раз. Причины тому разные. Многое упирается в отсутствие психологической устойчивости. А многое завязано на понятии ответственности. "Ты не можешь, - говорит Лена, - сказать больному ребенку: «Я приду через неделю» - и не прийти, потому что решил ходить в спортзал по субботам. Или потому что ты просто очень-очень устал сегодня".
Но кто-то же остается? И - кто они, те, которые остались? Правда ли, что большинство волонтеров - люди религиозные? "Я была бы только рада, - говорит Лена, - если бы люди, которые ходят в храм и считают себя верующими, были бы активнее в социальной помощи. Однако это - только стереотип, причем и мой собственный. Когда-то я решила: для того, чтобы набрать группу волонтеров, достаточно прийти в храм, подойти к молодежи и сказать: "Нужна ваша помощь!" И, как ни странно, стереотип не оправдался. Из двадцати человек, пришедших из "прихрамовой" среды, в группе остались всего несколько активных волонтеров.
Кстати, вот какое наблюдение Лена сделала за эти два года: самые «эффективные» волонтеры - это образованные и организованные работники крупных компаний, вполне социально успешные, возрастом от 20 до 30 лет. Есть исключения - люди постарше, но тоже люди очень адекватные и психологически опытные. При этом среди них есть как люди, которые попали в группу из прихода храма, так и люди, которые сами нашли группу через Интернет или знакомых.
И еще: это правда, что волонтеры - люди, в основном, несемейные. Потому, что у семейных не хватает времени. А иногда бывает, что семья просто обижается на человека: срабатывает такой обыкновеннейший житейский эгоизм. "Так что наши волонтеры, - повторяет Лена, - действительно люди чаще всего несемейные, но уж точно - не ущербные, могу достоверно об этом сказать". Это обычная, вполне успешная молодежь, которая зимой ездит кататься на лыжах в Австрию, а летом - в Египет, готовится сдавать ГМАТ и поступать на МБА, учит второй иностранный.
И, конечно, вопрос времени, которого не хватает - вопрос серьезный. Но Лена уверена, что тому, кто действительно хочет помогать другим, достаточно просто найти верную форму помощи. Найти формат, приемлемый для тебя, для твоего ритма жизни: «Я знаю одного человека, он очень занятой, работает в крупной фирме. Что сделал этот человек: он встретился со мной, удостоверился, что речь не идет о каком-то мошенничестве. И теперь он получает от меня - которую знает лично - письма с описанием того, кому и зачем нужна финансовая помощь. В письмах содержатся также координаты родителей больного ребенка. Т.е. о размере помощи человек узнает от меня, а деньги потом передает при встрече конкретному страждущему человеку, и там уже все ясно, сомнений не остается: достаточно видеть глаза родителя».
Так тот, у кого нет времени, может помочь нуждающимся материально, не беспокоясь при этом, что деньги уходят в чей-то карман.
Что касается тех, кто выбрал форму активной волонтерской работы, - им нужно знать, что порог недоверия, которое неизбежно возникает между больным и приходящим к нему здоровым волонтером, будет преодолен не сразу. Больные дети и их родители - это особая группа; ты приходишь к ним «чужой» из "чужого" мира. Но когда стена все же преодолена, люди ждут от тебя немногого: прежде всего, общения.
- Люди в больнице - они ведь разные. Мамы - разных возрастов, с разным образованием и уровнем достатка. Они ждут иногда, чтобы только пришел кто-то, кто отвлечет ребенка, потому что дети депрессуют, особенно подростки. Хотя, - говорит Лена, - что удивительно, бывает, ребенок даже после самой ужасной процедуры, спустя десять минут, скачет по коридору и смеется. Смеется, пока ты пытаешься прийти в себя от шока. А мамы ведь видят это днем и ночью. Каждая мама в больнице - это комок ужаса, загнанного глубоко внутрь... Мне кажется, особенно тяжело неверующим женщинам. Таким нужно просто выговориться. Просто пожаловаться.
Лена вспоминает, что первые полгода ей было тяжело даже подходить к зданию больницы. Многие ее знакомые прошли через такой же кризис: «Ты начинаешь думать о смерти. Ты сталкиваешься с ней не абстрактно и понимаешь, что смерть - рядом. Самое страшное, это когда ты приходишь в палату, к примеру, 8 июля, видишь трясущегося в лихорадке ребенка, говоришь с его матерью и узнаешь, что 2 июля этот ребенок вернулся домой с дискотеки; что в ночь на 3 июля у него стали косить глаза и кружиться голова; что 4 июля ему стало совсем плохо, парализовало одну сторону тела. 6 числа ребенка прооперировали, и вот он лежит перед тобой, а ты понимаешь, что болезнь и смерть очень близко. И совершенно не представляешь себе, что будет дальше».
Но потом приходит период адаптации. Ты наблюдаешь, как ребенку постепенно становится лучше. У него восстанавливается координация движений, отрастают волосы, он - человек, который смеется. "И вообще, знаете, держится гораздо оптимистичнее своих родителей".
Следующий вопрос задавать, кажется, уже не стоит, но я задаю: не чувствует ли Лена себя разочарованной? И Лена задумывается, серьезно, как человек, который не скажет поспешно "Нет-нет, что вы!". Она отвечает: "Кажется, нет. Я не разочарована. Я, скорее, утратила ложные представления. Появилось чувство реальности. Да, люди уходят. Но ведь уходят не потому, что они плохие, а потому, что не рассчитали свои силы. Мне кажется, нужно всегда соблюдать баланс. И я могу предложить вариант, как проще всего начать. Не можете вы отдавать много своего времени, не можете помогать деньгами - зайдите на сайт какого-нибудь благотворительного фонда, там обязательно найдется маленькое, несложное, но все же нужное дело. Например, вам могут присылать раз в неделю отсканированные письма матерей, чтобы вы перепечатывали их на компьютере - потому что в газеты принимают только набранные в Word тексты". И если человек повесит свое объявление на сайте фонда (о том, что готов помогать), к нему обязательно кто-нибудь обратится. Обратится еще и еще. Пусть даже потом человек будет вынужден сказать кому-то: нет.
- А вообще, - говорит Лена бодро, - все очень просто. Ты говоришь: "У меня есть 500 шариков. Я могу каждый первый вторник месяца покупать по 500 шариков и привозить их по нужному адресу"... И кто-то будет знать о тебе, будет иметь тебя в виду. А на праздники больница будет украшена воздушными шарами.